Обратный отсчет

«Обратный отсчет» Игоря Макаревича и Елены Елагиной — безусловно, ретроспектива. Она включает в себя сольные проекты каждого и самые значимые совместные художественные высказывания. Проекты, включенные в выставку, выбраны авторами, для которых этот показ — повод оглянуться назад и проанализировать сделанное за последние тридцать лет. Они начали работать как соавторы в 1990-м, в рамках знаменитой «Закрытой рыбной выставки», и нет ничего удивительного в том, чтобы попытаться подвести некий (неокончательный) итог в 2020-м.

Творчество Игоря Макаревича и Елены Елагиной традиционно рассматривают в рамках московского концептуализма. Безусловно, они художники этого круга, тесно связанные с ним дружескими отношениями, да и сам способ художественного высказывания, авторский метод восходит к разнообразному диапазону тем и интересов сообщества. Макаревич/Елагина, несомненно, художники аналитического склада, умеющие тщательно работать с архивными материалами, зачастую именно исторические документы становятся триггером для создания произведения или инсталляции, как в случае «Закрытой рыбной выставки» (1990), «Жизни на снегу» (1994) и многих других. В анамнезе творчества обоих — литературность и интерес к основным утопическим учениям ХХ века: от теории всеобщего воскрешения философа Николая Федорова до поисков Казимира Малевича и Владимира Татлина, до всей доктрины русского авангарда. О том, что при создании произведения для них важна литературная или иная смысловая основа, художники неоднократно говорили в многочисленных интервью, подчеркивая, что без литературной составляющей работать и скучно, и невозможно. Их общие интересы связаны с близостью биографий (оба окончили одну и ту же художественную школу) и основными вопросами послевоенного поколения — от анализа сталинских репрессий и утопических теорий до попыток восстановить почти утраченные связи с авангардными течениями. Тем не менее, все круги становления московского концептуализма — от семантических «объектов среднего рода» (Елагина) до исследований в области танатальной проблематики (Макаревич) — каждый из авторов прошел, безусловно, по-своему. До 1990 года художники работали раздельно, но помогали друг другу, особенно если приходилось выполнять масштабные монументальные заказы в Олимпийской деревне, театре Райкина и др. За спиной Макаревича — учеба на художественном факультете ВГИКа, театральный и телевизионный опыт, у Елагиной — работа помощницей скульптора Эрнста Неизвестного и уроки Алисы Порет, близкой подруги Даниила Хармса и Александра Введенского, что в сочетании с работой над монументальными заказами обострило интерес обоих к мастерству, качеству произведений, и, в свою очередь, породило уникальный стиль соавторов: сочетание аналитического исследования нематериальной сферы и предельной «сделанности» произведений. Так, рассуждая об учении Федорова, они невольно сформулировали и собственный метод — «соединение крайнего мистицизма и крайней материальности». Интересно, что наиболее нетривиальные, поэтические интерпретации метода художников предлагают их коллеги по направлению. Так, Никита Алексеев условно обозначает феномен Макаревича/Елагиной как «синтез радикального консерватизма и ретроградного новаторства, когда будущего и прошлого не то уже нет, не то еще нет, а настоящее — настолько существует, что его давно проели черви, стремящиеся к нему из прошлого и будущего». Андрей Монастырский — автор, наверно, самых точных определений творчества Макаревича/Елагиной и вместе, и по отдельности, — анализируя причинно-следственные связи в контексте бинарной оппозиции модернизма и постмодернизма как типов художественного сознания, отмечает очень важную особенность творчества Игоря Макаревича, которую можно распространить на обоих соавторов. Он ссылается на высказывание английского критика, который сравнил модернизм с решеткой, а постмодернизм с географической картой, имея в виду, среди прочего «что сквозь решетку можно видеть какие-то глубины, перспективы реального мира, в то время как рассматривая географическую карту, ничего нельзя увидеть “сквозь”, — только раскрашенную и расчерченную поверхность». По Монастырскому, «по внешним характеристикам (“смертельная” завершенность плана содержания) Макаревич — постмодернист, но по интенции, по “глубинам” звучания — типичный модернист». Иными словами, несмотря ни на что, сквозь «географическую карту» Макаревича/Елагиной можно увидеть не только поверхность и перспективы реального мира, но и глубинные смысловые экзистенциальные переживания, мерцательный интерес к «потустороннему», неявному. Борис Гройс в статье «Пространства редукции» (2005) отмечает, что «их художественные проекты и инсталляции дают комментатору возможность развить свой дискурс в самых различных направлениях, выстроить свой текст весьма разнообразными способами», отмечая тем не менее осмысленную редукцию как прием, восходящий к русскому авангарду.

Если собрать воедино все интерпретации, получается: Макаревич/Елагина способны выразить в лаконичной знаковой форме ускользающие многосоставные смыслы, легко ими жонглировать внутри каждого произведения, точно визуализировать философские подтексты. Если прибавить к этому иронию и самоиронию, присутствующую во многих проектах, умение работать с персонажами, то почти сливаясь с ними в экзистенциальном переживании (Макаревич, «Музей Борисова»), то максимально от них дистанцируясь (Елагина, «Лаборатория великого делания») — можно приблизиться к адекватному пониманию творчества сложных соавторов. Приблизиться и снова продолжать погружение в увлекательный мир их произведений.

Развитие «Обратного отсчета» не следует жесткой хронологии. Выставка сформулирована и следует логике сквозных тем, их взаимовлияний и пересечений. Структура выставки похожа на «хорошо темперированный клавир», где каждое следующее художественное высказывание и логически вытекает из предыдущего, и тесно с ним связано, так что художественный диапазон расширяется с каждым новым проектом.

Экспозиция развивается от контекстных, атмосферных инсталляций «Круг жизни», «Круг КД» и «Контекст» к концентрации поиска последнего десятилетия в трех залах с общим названием «Русский космизм», связанных с аспектами учения Николая Федорова, до знаковых произведений, среди которых важные опоры для становления общего стиля — «Закрытая рыбная выставка», «Грибы русского авангарда», «Русская идея» и другие. В контекст выставки также включены и сольные произведения авторов: произведения 1970–1980-х годов «Частичное изменение», «Музей Борисова» и «История шкафа» (Игорь Макаревич) и «Лаборатория великого делания» и «Объекты среднего рода» (Елена Елагина).

Макаревич вспоминает, как незадолго до окончания МСХШ он и его товарищи узнали, что среди учителей работает один, учившийся у Казимира Малевича. Всем стало любопытно узнать, как и чему учил Малевич. Учитель после долгих уговоров рассказал, как Малевич принимал экзамен: «Он дал мне блокнот и говорит: “Поставь точку”. Потом другой лист открыл и снова говорит: “Поставь точку”. Совместил, посмотрел на свет и сказал: “Близко. Давай, принят”». «Если серьезно проанализировать, — прокомментировал Макаревич, — то это не так уж нелепо. Это чувство пространства». Выставка «Обратный отсчет» в этом контексте и есть ответ гипотетическому экзаменатору: урок усвоен, все точки в пространстве расставлены по правильным местам.

Елена Селина