Киноглаз

Немигающий киноглаз...

 ...которым смотрит на все окружающее Анна Ермолаева ужасает. Потому, что он задумчив и правдив. От такого взгляда становится как-то неуютно. Как-будто пришел трудоустраиваться, а у тебя неприличный фингал под глазом и пуговица оторвана  на видном месте. И вот ерзаешь ты перед своим персональным прокурором и не знаешь с чего начать, а он молчит и смотрит. И как-то сразу уже без слов понятно, что ты виновен.  Хотя ничего такого бесчеловечного и антисоциального, в общем-то, не делал. Однако, чудовищный окуляр тебя словно видит насквозь и понимает насквозь, и от этого делается не по себе. Просто пялится на тебя и все.

И никаких там особенных приемчиков, ухищрений, монтажа, технологий – ничего такого, казалось бы. Практически, одним планом снятая картника, сюжет. Художник сходил на корриду, снял на видеокамеру трагифарс про ритуальный забой быка, а потом прокрутил все это в обратную, противоестественную сторону: от смерти к жизни.

Сначала веселые разноцветные мужички выпихивают на арену поддон с истерзанной, окровавленной иберийской говядиной. Потом они по очереди, паясничая, цепляют ей на загривок свои веселые украшения-бандерильи, помогают оживающему быку подняться, подпихивают его к одиноко петушащемуся поблизости матадору, давая тому возможность ковырнуть мулетой бычье сердце и отскочить. Бык крепнет и набирается сил, потеки крови на его боку жизнеутверждающе поблескивают. Цветастые палки живописно стукают зверя по бокам, когда он ловко уклоняется от нападок вертлявого, красавца-мясника. Все быстрее и быстрее. Истукан-пикадор с лошади умело тычет копьем в быка,  остальные участники забавы энергично гоняют явно выздоравливающего зверя по арене. Тот игриво скачет, иногда, как-будто случайно цепляет рогами стенку, за которой прячутся его партнеры по играм. Все веселее и веселее. Цветных человечков на арене становится больше, действие ускоряется, потешные мужички в карнавальных нарядах толпой наскакивают на жертву, теснят рогатый скот, суют ему под нос свои тряпки, пока, наконец, окончательно окрепший бык не начинает свой радостный бег по кругу задом наперед в поисках выхода. Прочь от кривляющейся шайки тореадоров. В небе над этим торжеством тщеславия и крови заходит на посадку хвостом вперед одинокий  авиалайнер, утверждая справедливость и постоянство обратного хода вещей...

В странноватой игре корриде, как в жизни, видимое выдает себя за сущее, а правда и свобода  обнаруживаются лишь задним числом. И не всякий художник смеет ясно и прямо  говорить о таких простых и понятных всякому современнику вещах, не прячась за нагромождения концепций и идеологем, за клоунаду и салон, за серфинг по актуальным проблемам и политику. Не каждому дано находить в перенасыщенном растворе недоотрефлексированного полуупыта-полузнания, «доксы», повседневности рафинированные кристаллы реальности и предъявлять их  нам – зрителям - без страха и без упрека.